Колонка ректора

«Институт естественных наук – это большая семья»



2018 год будет особенным для Института естественных наук СВФУ – ему исполняется 80 лет. В преддверии юбилея директор института Анатолий Николаев вспоминает о своем студенчестве, рассказывает о современных студентах и изменениях в жизни подразделения.

- Каким будет 2018? Какие планы, какие мероприятия нас ждут?

- В 1938 году был образован естественный факультет, он был в составе Педагогического института. Туда поступило всего 29 человек, и, конечно, в тот момент никто не предполагал, что за какие-нибудь 80 лет произойдет столько преобразований: Педагогический институт станет университетом, а факультет будет преобразован в биолого-географический факультет.

Я пришел в БГФ в 2011 году, будучи сам же его выпускником, а через два года мы преобразовали в Институт естественных наук. Когда мы пять лет назад делали юбилейные мероприятия к 75-летию подразделения, я попросил везде рядом в ИЕН добавить в скобках БГФ, но это забыли сделать, и никто не мог понять, что это за институт. Все были ошарашены, что, оказалось, это был юбилей всем известного БГФ. Однако сейчас институт встал на ноги, и этот бренд народ уже знает.

Мы организовали среди студентов и преподавателей конкурс на логотип института. Было несколько идей, из них общую идею собрал, можно сказать, я, а воплотил один из наших выпускников. Он в тот момент работал в одной из газет города дизайнером.

Сейчас мы создаем костяк оргкомитета празднования юбилея, основные мероприятия мы планируем на осень – хотим провести целую неделю ряд мероприятий: круглые столы, конференции, повышение квалификации, мастер-классы для молодых учителей, а в конце недели сделаем обобщающее пленарное заседание. Обязательно в программе будут концерты – как силами преподавателей и студентов, так и с участием артистов.

- Сколько было вариантов логотипа изначально?

- Около 15-16. В основном, многие предлагали мишек, капли воды, руки, охраняющие землю, растения. Тот логотип, который мы сейчас имеем, на мой взгляд, наиболее оптимально подходит нашему институту. Летающие птички на нем – это буква «И», а листочек – буква «Е». А колба рядом с розой ветров образуют букву «Н». Плюс мы видим направления N и E – Север и Восток. Тут все со смыслом, как видите.

Наш факультет довольно разнообразный, у нас много направлений: и экологи, и географы, и химики, и биологи, и педагоги, и так далее. Когда мы преобразовывали факультет в институт, мы советовались с Евгенией Исаевной о том, как мы назовем подразделение. Мы хотели, чтобы название охватывало все наши направления. Один из вариантов был «Высшая школа естественных наук». Я рассмешил всех фразой: «Не хотелось бы стать директором школы», и тем самым убедил всех в том, что надо создавать институт. Так в 2013 году был создан Институт естественных наук СВФУ, и мы стали подразделением университета уже в качестве института.

- Поменялось ведь не только название?

- Да, верно. Поменялось и позиционирование: появились сильные лаборатории, он стал позиционироваться, как научно-образовательное подразделение со своими прорывными направлениями, такими, как генетика, палеоклимат, клеточные исследования и так далее.

Произошло внутреннее преобразование кафедр. Многим не нравится слово «оптимизация», многие понимают это слово негативно, но я имею ввиду преобразование управления. Например, по биологическому направлению у нас было четыре кафедры, а мы принимаем студентов на одно направление. То есть мы должны были принять 30 студентов по этому направлению, а в части управления начинаются раздоры: кому-то дали больше студентов, а кому-то меньше. А сейчас они все поступают на одно направление, и все студенты общие, это большая «биологическая» семья.

Сейчас, конечно, мы думаем о том, что в будущем мы должны быть не только научно-образовательным, но и инновационным, технологически развитым подразделением, которое может зарабатывать на своих исследованиях, знаниях.

- Частично о выпускниках вы уже упомянули, однако хочется на этом вопросе остановиться подробнее. Расскажите, пожалуйста, какие они – выпускники вашего института?

- У нас среди выпускников есть даже артисты – например, певец Петр Кулаковский, он, когда я был уже деканом, окончил кафедру экологии. Один наш выпускник-географ Сюльский Сергей Августович руководит музыкальным театром. И все знают Никиту Гаврильевича Соломонова, который до сих пор работает с большой энергией, вносит большую лепту в развитие нашего учебного подразделения.

У нас есть и политические деятели – например, Александр Александрович Саввинов из Гордумы. Он тоже географ. В департаменте по внешним связям работает наш выпускник Владимир Николаевич Васильев. Иннокентий Михайлович Охлопков, директор Института геологии, также окончил БГФ, как и его заместитель Исаев Александр Петрович. Директор Института мерзлотоведения Михаил Николаевич Железняк, тоже наш. Так что все связано.

И мы, и сами выпускники всегда стараемся держать связь, и при проведении каких-то мероприятий и практик всегда оказывают существенную помощь. Сейчас мы очень тесно работаем с Министерством охраны природы. Почти во всех комитетах в улусах, в том числе и в качестве руководителей, работают наши выпускники, поэтому, когда мы приезжаем с экспедициями, нам везде оказывают поддержку. В этом плане нам очень повезло.

Хочу вспомнить своего научного руководителя – это очень интересный человек, Гаврил Спиридонович Угаров, создатель шкалы Угарова, знаменитый якутский Дед Мороз. А ещё у нас есть Муза Николаевна, наш легендарный декан факультета, которая в качестве руководителя работала 12 лет. Когда я поступил в университет, в первый день обучения Муза Николаевна рассказала нам о том, что, оказывается, она училась с Николаем Дроздовым и Владимиром Познером. Такие уникальные у нас люди. Муза Николаевна у нас работала до прошлого года, и я всегда говорил первокурсникам: «А вы знаете, что у нас работает профессор, которая училась с Дроздовым из «В мире животных»? Вот такой у нас факультет уникальный!». И у студентов сразу глаза становились круглыми от удивления.

- Кстати, в какие районы республики наши студенты выезжают на практику?

- Если бы Якутия была размером как европейская страна, мы бы побывали во всех углах. На первом-втором курсах ребята обычно выезжают в Хангаласский и Намский районы. Раньше выезжали в Амгинский, Усть-Алданский районы, даже однажды, еще во времена Советского союза, бывали в Олекминском районе, куда нас доставили на «метеоре».

На дальние практики наши студенты выезжают почти во всех районах нашей республики. Были даже в Арктике. Хорошо, что у нас в Мирном и Нерюнгри есть филиалы университета, они очень помогают, когда приезжают наши студенты, предоставляют общежития, помогают с посещением промышленных предприятий.

Последние пять-шесть лет мы выезжаем в сторону Байкала, в Чарскую котловину. Это уникальный объект. Наши географы ведь должны изучить разные ландшафты: и Арктику, и южную тайгу, и горные местности. Поэтому стараемся максимально помочь нашим студентам посмотреть эти объекты. Самые дальние уголки – это в сторону Иркутска, в рамках республики – в стороны Оймякона и Тикси.

Если взять обмен студентами и так далее, наши студенты часто выезжают в Хоккайдо, Японию. Буквально на днях должны приехать с Франции студенты. Сейчас хотим сделать обменные программы с чешскими университетами. Часть наших студентов выезжала в Южную Корею. В этом плане знание языка и предмета очень помогают студентам. Если бы я знал, что мне в будущем так пригодится английский, я бы учил его в школе лучше. А сейчас школьники совсем другие. У них язык уже на уровне. Когда у нас приезжали иностранные профессора, студенты после пары часов занятий оставались еще часа на полтора, чтобы побеседовать с иностранцами на английском. Для меня это было приятным удивлением.

Я сам окончил кафедру ботаники и, помню, на дальнюю практику нас отправили в Крым. Мы там целую неделю жили, изучали растения. Сейчас тоже можно было бы вернуть такие практики.

Сейчас студенты хорошие, поэтому нужно им оказать поддержку и дать возможность для их интеллектуального и научного развития. И поэтому перспективы развития института очень хорошие, недавно я вернулся с Китая, там тоже хотят наладить с нами обменные программы, сделать так называемые полевые недели, чтобы наши студенты ездили туда, а их ребята приезжали к нам. Наш международный научно-образовательный центр по биогеохимии и климатологии — BEST каждый год привозит по 20-30 японских студентов, они отправляются на такие полевые исследования, и наши студенты к ним тоже, конечно, подключаются. Это живое общение, все на английском.

- Сколько у вас студентов на текущий год?

- Раньше, когда я учился, у нас в целом на факультете было 250-300 студентов. А сейчас их почти в три раза больше – не меньше 800-850. Мы увеличиваем число студентов за счёт магистерских программ. 31 августа прошлого года, в преддверии нового учебного года, я подписал 297 новых зачеток. Это магистры, бакалавры, аспиранты.

- Значит, у школьников вернулся интерес к естественным наукам?

- Сейчас абитуриенты стали не такие, как мы. Мы ведь тянулись к знаниям, чтобы стать специалистом с высшим образованием, а к концу обучения уже начинали думать, куда пойдём. А абитуриенты сейчас при поступлении интересуются, кем они будут, сколько будут зарабатывать. У них совсем другое мышление, и мы должны отвечать их требованиям. Министерство образования и науки РФ в этом направлении очень правильно работает, и сейчас нам предстоит сделать большие преобразования в образовательной части. Скоро мы перейдём на федеральный стандарт ФГОС 3++. Уже сейчас университет очень плотно готовит программы, которые ориентированы на работодателей, чтобы наши студенты не только знали, но и умели, имели навыки.

В прежнем ФГОС людей со стороны для преподавания можно было брать не более 10%. Сейчас, наоборот, написано – не менее 10%, то есть мы должны привлекать работодателей к тому, чтобы они преподавали у наших студентов.

Работодатель сейчас будет иметь возможность за деньги Минобразования и науки подготовить для себя штучный товар. Это нонсенс: я готовлю тебе специалистов и еще плачу тебе зарплату. Это я простыми словами пересказываю этот стандарт. Хотелось бы, чтобы все поняли, что это все делается для студентов и работодателей. Мы просто являемся источником или центром подготовки кадров. И это очень большой плюс для будущего специалиста.

- ИЕН очень плотно работает со школами – расскажите об этом подробнее, пожалуйста.

- Почти все направления, которые у нас имеются, связаны со школами. Мы готовим учителей химии, биологии, географии и экологии – этим наше подразделение уникально. Подготовка учителей – это один из наших приоритетов. Философия такая: если мы подготовим хороших учителей, то они подготовят для нас хороших студентов. И направят их к нам, покажут, какие у нас есть направления, которые нужны в целом для развития региона.

Конечно, мы постоянно держим связь со школами. Можно сказать, что во всех школах имеется хотя бы один наш выпускник. Наши студенты ездят на практики, многие школы обращаются, просят отправить им наших сотрудников, аспирантов и студентов, чтобы они помогли с организацией летних школ. Многие наши сотрудники являются научными руководителями школьников по программе «Шаг в будущее». У меня тоже было такое, когда я работал со школьниками. Сейчас я являюсь членом ассоциации родителей ученых в школе №17 города Якутска.

Многие наши сотрудники совмещают работу в ИЕН с Малой академией наук. Осенью в республике открыли «Кванториум», многим школьникам реализация этого большого проекта пошла на пользу. По некоторым направлениям наши сотрудники тоже оказывают поддержку этого проекта. И еще у нас имеются лаборатории, которые ориентированы именно на школьников. Вся эта большая работа делается, чтобы наш ИЕН был привлекателен для школьников и будущих абитуриентов. Рассказывать красиво и делать красиво, конечно, разные вещи, но мы стараемся все делать хорошо.

- Так интересно, каким вы были студентом?

- В те времена все студенты были совсем другие. Все, наверное, помнят, как в конце 80-ых-начале 90-ых все было по талонам. Я не курю, но свои положенные 10 пачек сигарет обязательно получал и относил дяде. Жил я в 17 общежитии. Студпрофком раздавал талоны, чтобы приобрести какие-то вещи. И мы вытягивали жребий. Помню, мне достался талон на майку. Если человеку попадался талон на куртку, считалось, что ему повезло. Это я говорю, чтобы нынешние студенты поняли, в каких хороших условиях они сейчас учатся.

У меня было несколько «четверок», но для того, чтобы получать повышенную стипендию, я старался сдавать все на «пятерки». В целом, учеба давалась мне легко. Накануне экзаменов мои друзья-однокурсники ко мне обычно приходили на консультации.

- То есть стресса и бессонных ночей не было?

- Конечно, были. Но накануне экзамена, чтобы все вспомнить, я объяснял однокурсникам все темы своими словами. Шпаргалки, к своему стыду, я писал. Но ни разу не пользовался, не умею. Когда пишешь их, это же как мини-конспект, перед глазами потом на экзамене всплывает. А когда студенты пользуются шпаргалками, это всегда видно. Так что не советую. Любой преподаватель – психолог, и все видит. Чего только не насмотришься, удивляешься фантазии студентов! Это было, когда я работал еще ассистентом на кафедре ботаники в конце 1990-х. Сейчас система оценивания знаний студентов кардинально изменилась.

Хотя с переходом на балльно-рейтинговую систему знаменитое «От сессии до сессии живут студенты весело» больше не действует. БРС заставляет студентов учиться весь семестр. Конечно, есть и минусы – некоторые студенты понимают эту систему немножко по-другому, неправильно, хотят учиться ради того, чтобы получать баллы. Учиться ради баллов и ради знаний – это разные вещи. Искусство преподавателя – вернуть таких студентов в русло знаний.

Надо сказать, что балльно-рейтинговая система всегда была, еще когда я учился некоторые преподаватели пользовались ею. Однажды она меня, правда, подвела: я шел на «пятерку» автоматом по органической химии. И у меня однокурсники одолжили конспекты, чтобы переписать. И забыли мою тетрадь дома! Я же не буду оправдываться, что однокурсники подвели, сказал, что забыл дома. Так что оценка получилась ниже, раз вовремя не сдал конспекты. Вот такие у меня были отношения с балльно-рейтинговой системой.

Я завидую возможностям, которые сейчас имеют наши студенты. Были бы в наше время такие лаборатории! Я бы, может, был бы совсем другим человеком – стал бы, например, генетиком или еще кем-то. Конечно, я благодарен своему руководителю, Гаврилу Спиридоновичу Угарову, я тогда, как и он, изучал особенности низких температур.

Сейчас приборная база очень хорошая, а я тогда сидел с тазиком воды, сосудом и термометром. Если температура понижается, добавляешь из чайника кипятка. Если повышается – кладешь льда из холодильника. Это я делал, чтобы понять, какая реакция у листа на ту или иную температуру.

- Каким Вы видели свое будущее тогда, в студенчестве?

- Вообще не представлял. Жил, учился, а потом мне сказали, что есть такая наука – дендрохронология, и можно поехать учиться в Красноярск. Эту науку я никогда не забрасываю, уже 20 лет изучаю древесные кольца, и сейчас знаю многих в России и в мире, кто этим занимается. Конечно, пока я был аспирантом и работал в институте, много участвовал в конференциях, отстаивал свою точку зрения и, видим, заслужил уважение как человек, который не просто изучает дендрохронологию, а развивает отдельное направление – мерзлотная дендрохронология, влияние вечной мерзлоты на деревья. Десять лет работы в Институте мерзлотоведения много мне дали. Наш регион для развития дендрохронологии очень подходит. Деревья реагируют на изменения климата, мерзлоты и других факторов. Поэтому многие иностранные и российские коллеги очень заинтересованы в совместных с нами исследованиях.


«Наш университет_онлайн»

Рубрика: Интервью

Автор: Туяра Павлова

Фото: из архива редакции корпоративных медиа СВФУ